Да, горе!
Было же такому с нами произойти. Мать моя так любит георгины, так умилительно относится к ним ежедневно, так за ними трогательно ухаживает, так по-своему над каждым клубнем мелким слезы проливает, во все им не отказывает, а тут на тебе, зевнули морозы. Ибо умоляла меня в бывшие дни выходные к ней прийти и помочь ей. Пришла пора по погоде, когда выкапывать клубни георгина быстро надобно. Да я отчего-то там закрутился, завертелся, и не смог подсобить ей, не пришел, а она сама, как не старалась, не сумела такие труды на своих плечах вынесли.
А в ночь вдарил морозец, хорошо вдарил, да не какие-то мелкие градусы, а все двенадцать градусов. Неплохой мороз. Земля стала за одну ночь не землей, в цементно-бетонную стяжку обернулась, или хуже даже, только кувалдой да с зубилом ее при деле взять можно, коли сил хватит. Да и не с силами проблемы вообще, сатана с ними, можно и на благое дело силы приложить, не полениться, лишь бы труды наши были не напрасным. Все пошло на благо маме.
Но, скорее всего паршивая овчина выделки в оконцовке не стоит. Ни к чему себя принуждать. Клубни выбирать уже бесполезно, они приказали долго жить. Клубни, они так и есть клубни, будь при том клубни картошки, что едим, будь клубни георгина здесь. Крохотный мороз и для тех и для иных губительно страшен. Они погибают, морозов не терпят, не о каком сохранении георгинов до весенней поры уже по факту не может и разговора вести.
Вот сволочь я, как же мать расстроилась, ее георгины не цветы, а для нее будто родственники ее, она над каждым цветным растением слезы проливает от сентиментальности, а то все к чертовой бабушке погибли. Такая ужасная лихо для нее.
Приходится лишь ее успокаивать тем, что по весне куплю ей другие, и такие же клубни, а старые будут хорошим удобрением для их поздних последовательниц. Даром не пропадут.
Но разве успокоишь чем-то сейчас ее, да к тому же, что там не говори, вряд ли я сумею поблизости отыскать все интересные сорта, что у нее на цветнике были, другие попросту очень редкими были.
Бегемот в перьях, но лысый, здесь я про себя, лентяя, укрывающий лень свою за ежедневной страшной занятостью.